Правильного выбора в реальности не существует — есть только сделанный выбор и его последствия.

Смена была наконец-то закончена. Все стаканы протёрты до хрустального блеска, где в кристально чистое своё отражение Робертс заглядывалась неосознанно, оценивая проделанную работу по высшей шкале. Начальник любил, чтобы в баре было чисто. По-крайней мере, Майя никогда не спорила с владельцем за данное утверждение считая, что распивать напитки и весело проводить время каждому приятней в прибранном заведении, а не в свинячьем амбаре. Каждый новый день, который девушка проводила здесь, оканчивался примерно одинаково, за исключением сегодняшнего вечера. «Интересно, этот Саймон Льюис всегда столько болтает?» Когда в голове полный порядок, все мысли разложены по своим местам и полочкам, волчица не любила задерживаться в «Охотничьей Луне», предпочитая проводить своё свободное время в тишине и уюте, скапливая растраченные силы к новому дню. Но сегодняшнее завершение дня было каким-то не совсем логическим исключением, потому что несносная вереница воспоминаний, рваных, никому не нужных, затерянных мыслей вновь и вновь возвращалась в сознание, всплывая образом очкастого мальчишки. «— Хэй, Майя, а ты не видела Клэри? Ну знаешь, такую рыжую, с большими глазами полными надежд на светлое будущее. Она ещё постоянно кеды носит, а руки вечно перемазаны карандашом и красками. Визитная карточка всех художников! Что ты так смотришь на меня, как будто уже расчленить готова? Это же всего лишь вопрос... Господи, я лучше сам узнаю, где она, а то все девушки такие странные!» Кареглазая тяжело вздыхает и ставит последний протёртый стакан на полку, проверяя контрольно, чтобы после неё не осталось работы, которую будет делать другой бармен в её отсутствие. Естественно, слишком далеко в ближайшие несколько часов она не направится, предпочитая погрузиться в чтение любимой книги, но профессиональные качества не пропьёшь: барная стойка сияет от чистоты, все посетители шумными кучками восседают за выбранными местами, а Майя выдвигается в китайский ресторан, на базу оборотней, где среди своих отдохнуть однозначно получится. Брюнетка занимает столик поуютнее, в другом конце китайского ресторана, где выбранное уединение подразумевает только два места, и то с поиском стула придётся повозиться - волчице не нужен собеседник на этот вечер. Суетливый подросток не выходит из её сознания, как бы плотно она не пыталась вцепиться взглядом тёмно-карих глаз за строчки в книге, стараясь вытолкнуть один смысл другим, переключившись наконец-то. Да только вот всё бесполезно, этот парень прочным, вязким, в какой-то степени даже омерзительно-позитивным комком застрял в горле, не давая возможности вдохнуть полной грудью и жить себе дальше, полностью погружённая в работу и рутинный быт. «Это ведь совсем не к добру.»

Внутренний голос предпочитает сразу включить напряжение и интуицию, что все такие вот искрометные и ничего не значащие знакомства ей не нужны, ведь у неё есть стая, свой дом и своя жизнь, которую стоило бы поберечь от глупых чувств и эмоций, приносящих лишь разрушение, не созидание. Майя перелистывает страницу книги, прикрывая глаза. Смысл прочитанного идиотским образом смешивается с недавней, можно сказать вынужденной встречей, прося не сдерживать лёгкую ухмылку. «Heterocephalus glaber — небольшой роющий грызун семейства землекоповых. Лезет во все щели и слишком много болтает. А что? Схожесть есть.» Раздел терморегуляции у млекопитающего класса совсем не шёл. Картинки и примеры сливались в единое, цветастое пятно, вынуждая темноволосую то и дело посмеиваться наедине со своими мыслями. Если посмотреть, то всё азартное в жизни волчицы так или иначе сужалось до размеров паба обыкновенного, где сотни парней слащаво улыбались и многообещающе подмигивали, скрывая за собой разноплановые двери душ. Как помнит с недавней посиделки в этом же баре, где работала уже не первый год, знакомишься с кем-нибудь и видишь симпатичную дверцу с медным номерком и всю в завитушках. Толкнешь, а за ней крошечная комната три на два. Поговорила с человеком пять минут и чувствуешь, как тесно в его обществе, как скучно среди полочек с цветочными горшками и плюшевых медведей, как душно без открытых настежь окон сердца. А бывает наоборот - откроешь обшарпанную и совершенно неприветливую дверь, а там бесконечная вселенная: кометы, планеты, млечный путь... Но таких мало. Обычно за дверью либо коридор - узкий и длинный, либо стена. Сколько в неё не стучи - ничего кроме глухой кирпичной кладки не увидишь. Одна обертка, покрытая тонной дорогущей одежды и завлекательным видом, а как попробуешь надкусить, так сплошное гнилье без притяжения. На пути у Майи встречались разные кавалеры (а иногда и барышни, чего уж греха таить), но все они закрывались использованными дверями за спиной. Разница лишь в том, кто и как закрывался: громко, со стуком и так, что ручки да замки отлетали, или тихо и бесшумно, пропадая из воспоминаний почти бесследно. Что-то так или иначе остается в сознании, но не факт ещё, что подобное вообще понадобиться когда-нибудь. А бывают двери такие, от которых хочется бежать без оглядки, более никогда не вспоминая. Хочется спилить скрипучую, надоедливую ставенку, как это случилось с волчицей в далеком, кровавом прошлом, вычеркнув из сердца ненавистное имя - Дэниел. Видя в первый раз Саймона, который так активно и эмоционально искал свою лучшую подругу, назвать его интересным и привлекательным у Робертс не повернулся бы язык. Такую шумную, постоянно шатающуюся из стороны в сторону дверь, так и норовящую открыться тогда, когда её не просят, девушка бы обошла стороной, в лучшем случае забив наглухо, чтобы не скрипела раздражающе, либо подперев чем-то извне, только чтобы перестала шлепаться каркасом из стороны в сторону, вызывая раздражение и негатив.

«— Если ты по умолчанию задаёшь риторический вопрос, то зачем ждёшь от меня помощи? Не видела я твою рыжую подружку. Если заказывать ничего не будешь, то не маячь перед глазами, обзор загораживаешь.» Удивительно, как легко воспринимался тяжёлый взгляд волчицы Льюисом, как всё равно ему было до того, что она усиленно концентрируется на своей работе и протирает уже по сотому кругу несчастный, граненый стакан под виски. Не получив ответа и помощи, юноша всё-таки покинул бар, а Майя так до сих пор и не смогла выдохнуть с облегчением, словно впитав в себя эти чужеродные эмоции, этот взгляд открытый и искренний без остатка, не позволяя тому раствориться подобно тени в рассвет, оставшись лишь ничего не значащим воспоминанием. «С каких это пор мне совесть диктует, что такое хорошо, а что такое плохо?» Девушка чуть мотает головой и устало трёт переносицу пальцами, пытаясь абстрагироваться от этого хаоса в голове, которому нет конца и края. Пить сегодня не хотелось от слова совсем, поэтому даже в трудной, почти нерешаемой загадке в голове, оборотень дала себе установку: сегодня без текилы. Максимум стакан свежевыжатого апельсинового сока и всё. «Знала бы, что так получится, то перенесла бы этот обет трезвомыслия на другой день. Или на другую жизнь.» Сдавленные и сумбурные мысли в голове застаёт врасплох чье-то неуклюжее переминание с ноги на ногу, донося до чуткого, волчьего слуха движение рядом со столиком и едва ощутимое прикосновение к локтю пальцами. Убирая ладонь от глаз, Робертс поднимает голову от раскрытой, учёбной литературы и видит перед собой ту самую рыжую, которую немногим ранее искал зачем-то Саймон, посетив слишком сумбурно бар. «Стоит поговорить с Люком о том, чтобы двери ресторана были закрыты для надоедливых подростков.» Видеть ровным счётом каждого члена их неуёмной, чудной компании Майи абсолютно не хотелось. Поэтому, нарушившая её уединение первое, что смогла увидеть чётко и неподдельно: тяжелое, плескающееся на дне тёмного шоколада глаз недовольство, а только после этого наползающее сверху равнодушие. То самое, которым мастерски прикрывалась всегда волчица, видя любого представителя сумеречных охотников. Даже если это всем известная Клэри Фрэй со своими звёздными проблемами, над которыми день за днём печётся Люк, смотря на девчонку глазами любящего отца.

— Что топчешься? Меню лежит за твоей спиной, — более не удосужившись поддерживать зрительный контакт, Майя снова возвращается заинтересованным взглядом к раскрытой книге, плавно перелистывая страницу. Если с разновидностями млекопитающих сегодня не зашло, то возможно синтетическая теория эволюции позволит наконец-то выбросить из сознания несносного мальчишку, с его этой глупенькой, слишком искренней улыбкой и чрезмерной, бьющей по краям энергией. «Почему я сразу не заметила, как она встала у меня над душой?» Понимая, что Клэри так просто не уйдёт, если пришла сюда не выпить, а в ожидании Гэрроуэя, Робертс снова неохотно отрывает взор от следующей главы, видя, что на Фрэй её мрачность тоже влияет не слишком пугающе.

— Я по-твоему похожа на волонтера из бюро находок? — девушка никогда не считала себя задушевным собеседником. Данная резкость в словах и грубость была ей свойственна после перевоплощения в оборотня, когда все жизнь перевернулась с ног на голову, а лучшими друзьями стали члены стаи, такие же крепкие, говорящие лишь по делу мужчины, умеющие добывать себе пищу и помогать такой вот новообращенной, как она когда-то. Именно поэтому у неё не было друзей девушек, так как в общении с мальчишками можно было не размениваться на лживые улыбки и строить из себя леди. Майя была слишком настоящей и далеко не каждый мог перетерпеть эту её привычку отшивать всех, кто хочет поговорить по душам или кто хотя бы даже пытается, неловко переминаясь с ноги на ногу. «Пусть уж лучше носит кеды. Если бы она мне тут отстукивала дробь каблуками, я бы оторвала ей их за милую душу с корнем.»

Подпись автора

There’s a fire burning inside her;

a fire never-ending.

Знакомые - это люди, на всякий случай называющие Вас дураком.
Хорошие знакомые уже могут рассказать о Вас скверный анекдот.
Друзьями же называются те, которые действительно знают о Вас несколько настоящих гадостей.

У оборотней не бывает друзей. А Вы не знали? Настоящие хищники двигаются стайно, прислушиваясь к мелодии воя на круглый, заманчивый диск Луны в ночном небе. Те оборотни, кто с удовольствием подмечали себя душой компании, очень заблуждались в смелых утверждениях. Настоящий волк имеет семью в виде стаи, возможно, любовь всей своей жизни и всё. Друзья — понятие примитивных, которое те используют в коммуникации со всех сторон, прикрывая этим аспектом везде свои прорехи в воспитании и вежливости. Удобно, знаете ли, сослаться на статус «лучшего друга», завалившись бесцеремонно к тебе в квартиру, когда необходимо на деле лишь уединение и тишина. Прекрасно чувствуют себя примитивные, закрываясь «дружеским» щитом от всех невзгод, прекрасно зная, что товарищ спасет в трудную минуту, поддержит, и прибежит по первому зову, бросив все свои дела и проблемы. Майя не умела дружить. Приятельские отношения в стае — не считается, это другая община и новая жизнь. Будучи смертным, слабым человеком, девушка предпочитала уединение с книгой на берегу моря, ежели пустую болтовню с её ровестницами, которые днями напролет любили обсуждать красивых мальчишек и всех возможных звезд шоу бизнеса. Робертс предпочитала изначально отдаляться от людей-пустышек и от людей в целом, разменивая пресловутую «дружбу» на увесистый томик научной литературы, на страницах которой всегда найдётся масса интересных вещей, что не требуют обсуждения и сплетен. Книжный мир казался темноволосой куда более увлекательным и чарующим, чем эти привычки людей собираться в кучки с бутылками алкоголя и орать что-то не связное на улице, празднуя за встречу или без весомого повода. Отсутствие этих шумных, нагружающих разум общественных масс, действовало на Майю успокаивающе. Подобно морскому шороху волн и далеких, гортанных переговоров чаек у самой предельной линии небес над головой, девушка могла отвлечься от домашних проблем, от зазнаистого брата-тирана, который не упускал возможность поиздеваться над сестрой в любой, удобный для него момент. Возможно, именно с тяжёлыми событиями детства, Робертс в большей степени любила абстрагироваться от всего окружающего мира, концентрируя внимание на том, что было для неё интересно и значимо.

Страницы учебной литературы под пальцами согревали, создавая особый статус уверенности. Ей не требовалось кому-то доказывать своё превосходство и знание: всё без лишних слов читалось в темном омуте глаз, смотрящих сейчас на то, как бесцеремонно садится Фрэй напротив, громко отодвигая стул. Майя невольно морщится, сцепляя на автомате зубы плотной стеной и так, что желваки на скулах сводит судорогой от яркого, скрипучего звука. Ножки стула предательски хрустят в движении от руки охотницы, и чуткий слух волчицы примечает невольно, что на полу под столом всё же плохо моет новенькая уборщица здесь, которую девушка успела заприметить недавно, посещая это место для своего отдыха после рабочей смены в «Охотничьей Луне». Придавленные хлебные крошки жалобно захрустели и посыпались мелкими пылинками, когда она решила сесть. Клэри может показаться на миг, что на первое утверждение, озвученное рыжеволосой, волчица кривит лицо специально, демонстрируя свою неприязень слишком публично. На деле всё было до банального проще. «У кого-то слишком кривые рты. Никогда не понимала, как можно проносить еду мимо.» Умение слышать то, чего обычные люди и даже охотники (не активируя свои читерские руны) не слышат, позволяло Робертс в какой-то момент очень чётко проводить разделение сумеречного мира и примитивного, видя столько несовершенств. Например, как людская небрежность при приёме пищи может вызвать дискомфорт у сверхъестественного существа. И как севшая бесцеремонно Кларисса, разрушившая её личный покой, вновь и вновь с присущей ей наивной легкостью вызывает у брюнетки стойкие, неприятные воспоминания из прошлого.

— Я не люблю трепаться по пустякам, Фрэй. — коротко заявляет Майя, ещё раз бросая свой красноречивый взгляд на лежащую учебную литературу рядом с собой, мол эта вещица куда более привлекательная, чем твоя глуповатая улыбка и эти солнечно-рыжие локоны. Страница так и не была перекинута на новую главу, и про себя волчица чувствует досаду: наверное, стоило бы остаться дома, где её точно не сможет оторвать мир и люди в нём от самого любимого занятия — чтения. Кто бы мог подумать, как гибко в ней сочетался образ бармена, который является автоматически пленником общения с людьми, и скромный, но уверенный интроверт, не нуждающийся в обществе, отдыхающий от него. «Издержки трудовой квалификации.» Резюмирует коротко в сознании девушка, с горечью подмечая, что побыть наедине с умными мыслями в книге у неё уже не получится. На вопрос о том, мешает ей рыжая или нет, волчица усмехается, и в этот миг можно увидеть, как контрастят белоснежные, ровные зубы с весьма смуглой кожей на общем фоне.

— Вижу ты не лишена наглой склонности к навязыванию своего общества. Я сторонница планирования своего времени и, знаешь, лишнего его «на поболтать» у меня нет. — озвучивая ровным, не лишенным ухмылки голосом данный, простой факт, волчица с запозданием понимает, что уже была вовлечена в разговор и бесценное время, которое она с удовольствием тратила на самообучение каждый день, идя маленькими, но очень уверенными шагами к своей научной месте, расходовалось теперь на пустой разговор и... достаточно странные вопросы со стороны Фрэй. «Друзья-неразлучники, пф.» Ловкие ассоциации с родом птиц семейства попугаевых пришёл на ум совсем внезапно, но очень метко олицетворяя этих двоих в своём стремлении преуспеть на сумеречном поприще.

— Открою тебе страшную тайну: я не слежу за твоим болтливым другом, — постукивая указательным пальцем по корешку книги, Робертс чувствует себя немного неуютно. С каких это пор Клэри стала обращаться к ней с вопросами о своём лучшем друге? Эта собственность, свойственная новенькой девушке в их не простом мире, всегда проглядывалась со стороны невооруженным глазом, когда эти двое впервые посетили «Охотничью Луну», а позже «Нефритового волка». Парень таскался за энергичной зеленоглазой с преданностью щенка, которому было достаточно её покровительской улыбки и сжатой руки в поддерживающем жесте. К слову, Саймон был таким же бесцеремонным и прямолинейным, как валенок, и это означало лишь одно: люди подбирались друг для друга с общими, видимыми сходствами. Естественно, Майя тоже хитрила с ответами, сохраняя видимое спокойствие на лице. Следить то следила, но только в присутствии шумного подростка в баре. И только потому, что если он вдруг решит накидаться алкоголем, то ту самую «меру» будет устанавливать она сама, на правах бармена. Приподняв бровь в вопросительной форме, девушка чуть щурится подозрительно, смотря в упор на девчонку.

— Что... потеряла свой преданный хвостик? — волчица не сдерживает язвительный язык за зубами и смотрит на охотницу с лёгкой тенью непонимания: зачем ей задавать подобного рода вопросы той, кто никаким образом с их компанией не связана? Да, Майя была очень близка с Люком, доверяла ему, в чём-то даже слушалась. Но девчонка, что так дорога была Альфе, никаким боком не вписывалась в её оборотнический круг интересов. Естественно, озвученный вопрос был окрашен эмоциями защитной реакции. Во-первых, потому что её уютный, книжный мир был грубо отодвинут на задний план обществом, которое девушка не планировала, во-вторых, сама по себе темнокожая не была любительницей поговорить по «душам», предпочитая либо отвечать на вопросы структурированно, либо посылать куда подальше, всем своим видом давая понять, что чужая душа — потемки. Но получить ответ на этот усмехающийся вопрос ей очень хочется, поэтому Робертс принимает решение не сетовать о потерянном времени, а извлекать из него свою пользу: подколоть охотницу, знаете ли, благое дело. Особенно, если это касается этой рыжей знаменитости. «И что Саймон, а теперь ещё и Джейс... в ней находят?» На вопрос о книге она решила не отвечать, демонстративно лишь блеснув глянцем от обложки.

Подпись автора

There’s a fire burning inside her;

a fire never-ending.

Колобок тоже был самым хитрым… пока лису не встретил.

Майя в большей степени всегда увлекалась наукой. Чем-то точным и вполне себе объяснимым, не тяготея к пространственным знаниям типа "психологии" и "философии" внутреннего мира человека, понабравшись данного из своей рутинной работы бармена с лихвой. Для этого не требовалось читать книги и долго проходить курсы по реабилитации чьих-то затерявшихся душ. Достаточно было научиться разливать напитки, приобрести и вырастить в себе не хилую такую стрессоустойчивость и терпение, чтобы каждый (или почти каждый) вечер выслушивать множественные истории напившихся существ, почти не вникая в центр их сути, лишь улавливая основное, отсеивая лишнюю воду, чтобы поддерживать разговор до того момента, пока собеседник не выключиться за барной стойкой, толком не осилив двадцатый стакан с крепленым виски. Исход каждый раз был примерно одинаковым и не было необходимости готовиться к чему-то не предсказуемому. Сидящая же напротив девушка, всем своим видом давала понять Майе, что разговор пойдёт в духе нарастающего торнадо: такой же неудержимый поток мыслей и словообразований, которые меняли траекторию своего смысла, стремительно подталкивая Робертс сначала к одному эмоциональному порогу, а после к другому, передавая все эти ощущения сейчас, подобно раскачивающейся волне и она, на гребне этой волны, подобно серфингисту с доской, пытается укротить неудержимый порыв, остановить и выслушать, чтобы не захлебнуться в следующую секунду под волной сказанного. Во-первых, немного смутила первая формулировка, с которой Фрэй отмахнулась так легко и непринужденно, заставив Робертс на секунду всё-таки вспыхнуть негодованием. «Серьёзно? Девочка из космоса, честное слово...» Это тоже самое, что если бы волчица, не имея никакого желания общаться, просто бы дала ей в нос, вот так вот слёту, а потом такая: - прости, рука сама сорвалась, я не знаю, как так вышло. Каждому действию должны быть объяснения и причины, иначе, как вообще можно считать себя тем, кто борется за светлое, чистое будущее, спасая мирных жителей каждый день? Здравый смысл так или иначе быть обязан, иначе какой в этом толк? Как вообще может быть, что ты не знаешь себя, не знаешь своих ощущений в следующую секунду и не можешь их контролировать, совершая необдуманные поступки один за одним, ведя их до победного конца в гору идиотизма? «Кто её вообще в охотники-то допустил? Хм...» Ведь в их призвании, всё же, стоит несколько раз осмысливать свои действия, прежде чем вершить великие дела по спасению примитивного мира и принятие таких решений, от которых могут после пострадать десятки, а то и тысячи существ разных видов и принадлежностей. Во-вторых, следующее заявление всё-таки накрыло Майю с головой шумной волной, заставив на мгновение почувствовать, как воздух внутри словно сдавило, как будто на лёгкие навалился невидимый пресс с двух сторон, от чего палец, мерно постукивающий по столешнице, всё-таки замер и перестал издавать свою, немного успокаивающую её мелодию сейчас; вытянулся словно напряжённая струна, которая готова вот-вот и лопнуть, забрызгав раскалённой лавой ярости сидящую напротив бестию. И как ей удавалось произносить данное с таким видом, словно она девочка-ромашка и Робертс это вовсе показалось, а не было на самом деле.

— Когда кажется - креститься надо, Фрэй! — едва выдавливает из себя каким-то приглушенным, низковатым голосом волчица, явно ощущая, как глаза недовольно сужаются и как начинают мерно, постепенно ходить ходуном желваки на скулах, явно не предвкушая ничего хорошего. Контроль и терпение - были не её коньками. Клэри сама того не ведая играла с огнём, проверяя всем знакомую барменшу на прочность нервов и выдержку характера, проезжаясь по запретным (даже для неё самой) темам с таким рвением бульдозера, что оборотень чувствовала, как сердце предательски начинает ускорять своё движение, так и норовя такими темпами чуть позже начать выброс адреналина, что запустит всенепременно трансформацию, если рыжая не успокоится и не поумерит свой пылкий интерес. «Дыши ровнее, Майя, пожалуйста. Ещё не хватало начать обращаться при всех только от одного вопроса в свою сторону.» Замерший палец в воздухе снова через видимую силу опустился на столешницу, издав постукивающий звук с характерной, выдержанной паузой, как, впрочем, и ответ на заданный вопрос дошёл не сразу, оказавшись тяжело озвученным. Майе начинало казаться, что охотница забавы ради в своём скучающем ожидании Люка, просто решила пошвыряться вопросами с разных тематик, понаблюдав за чужой реакцией. «Вырвать бы ей язык, да боюсь вожак не оценит такую мою форму любви.» Тихий вдох и такой же рваный, немного обособленный выдох позволил немного успокоить сердце, не давая эмоциям уже сейчас взять верх полноценно, задав девчонке напротив хорошую такую взбучку, чтобы неповадно было лезть с такими глупыми вопросами. Но поддаваться ощущениям и показывать так открыто свой протест - значит быть пойманной и уличённой. Робертс это хорошо понимала, поэтому показан был лишь хищный прищур, такой же недобрый, как и голос, что всем своим видом щетинился, покрывался колючками и был готов идти в ответное наступление, если рыжеволосая не перестанет так открыто лезть в чужую жизнь с неуместными вопросами. Вторая волна сошла, сменившись третьим ураганом, который пришиб к берегу кареглазую так быстро, что воздуха в лёгких по прежнему было критически мало, ведь дышать полной грудью более не получалось в этом обществе с нефилимом за столиком.

— Совсем не интересно! — коротко, пружинисто отрезала в самом начале речи Фрэй, дослушивая запоздало концовку. «Что-то случилось?» Тревожный маячок в груди загорелся красными, сигнальными огнями, как только рыжая перестала напирать с тупыми вопросами и стала озвучивать конкретику, наводя Робертс уже на другие эмоции и мысли.
— Постой... — в самый последний момент, когда Кларисса уже готова была покинуть её общество и удалиться в своё одинокое ожидание Люка, с какой-то видимой неохотой, притянутой за уши вежливостью, всё-таки роняет волчица, захлопывая книгу.
— Ты именно по этой причине ищешь Люка? — проще сворачивать тему своего поднявшегося волнения в сторону общего знакомого, который является третьим лицом и не вызывает такую бурю в душе. Проще говорить о Льюисе через кого-то, задним числом и в прошлом, чтобы в настоящем не улыбаться, как дурочка, выдавая себя с головой. Уж точно не перед Клэри Фрэй, которая всенепременно возьмёт эту информацию на вооружение и посчитает свято, что имеет полное право казаться рыжей Гузеевой, обладая способностями к сводничеству. «Что-то подсказывает мне... зря я это затеяла, ох как зря.» Робертс сама того не ведая и не заметила, как ловкие, смуглые пальцы схватили поднимающуюся было с насиженного места девушку за тонкое запястье, резко отпуская в последний момент, когда разум показал более чисто, что эмоции немного перешли черту холодного рассудка, опережая её стремление, пусть косвенно, но всё-таки помочь, раз уж девчонка об этом зареклась так, словно бы между делом.

— Что от меня требуется? Могу связаться со стаей, волкам нет равных в поисках пропавших, тебе ли не знать... — спрятав неловкость момента за поднятой со стола книгой, которую Робертс рваным движением, немного брезгливо словно, засовывает в чёрный рюкзак, висящий на спинке стула. И останавливает себя в последний момент, чтобы не сорваться, прикрывшись делами, дабы найти лично по запаху Льюиса, задав единственно верный сейчас вопрос: какого чёрта ты шляешься там, где до тебя не может достучаться Клэри!? И не смотри на меня так, её истеричность заставила пойти на поиски. Доброе сердце всегда имеет брешь, и если даже это всего-лишь навсего уловка рыжей, то она сработала. Пусть всем своим видом Майя и даёт понять, что не очень-то заинтересована в том, чтобы впрягаться в дела охотников снова, но... Разве можно пройти мимо и остаться равнодушной там, где дело касается одного говорливого музыканта, покорившего её однажды своей игрой на гитаре? Этого, естественно, Фрэй знать совсем не нужно. Пусть свято верит, что оборотни тоже умеют быть полезными. А большее... Больше останется где-то там внутри, не доступное пока более никому. Даже самой волчице.

Подпись автора

There’s a fire burning inside her;

a fire never-ending.