Если тебя полюбят — значит уничтожат.
Слова эти не желали покидать сознание, постоянно повторяясь, словно заевшая пластинка. Беда в том, что в круге близких для Джейса людей состоял уже не один и даже не два человека. На днях все они едва не лишились Изабель. Вейланд не рассказывал о её секрете никому, хоть и не боялся за кого-то так сильно с тех пор, когда высший демон вырубил Алека в гостях у мадам Доротеи. Слишком много в последнее время случайностей, которые едва не стали фатальными, так что надеяться на везение и дальше было бы чересчур самонадеянно.
Джейс сидел на краю кровати, невидящим взглядом смотря перед собой. Теперь, когда партия разыграна, есть время для анализа. Во-первых, он осознавал, на что шел, и намеренно подогревал обстановку. Он слишком хорошо знал этих баранов, которые давно стали для него единственной семьей, и понимал, что сказав “не ходи туда”, добьется прямо противоположного результата. Что они из себя представляли против сумасшедшего, который годами копошился в тени, готовясь к решающему шагу? Даже с верховным магом в качестве туза в рукаве, силы их были слишком ничтожны по сравнению с армией, включавшей себя людей, нефилимов и, на секундочку, чудо селекции, из-за яда которого едва не отправилась на тот свет Изабель. В таких случаях ненависть — лучший попутчик. Пусть считают Джейса поехавшим, пусть проклинают и держатся подальше. Папаша Валентин — его личная вендетта. Его, а не Лайтвудов, Магнуса или Клэри, которая не до конца осозванала серьезность положения.
Он был спокоен. Спина натянута как струна, а руки безвольно болталис на коленях. Он слышал как тихонько хлопнула входная дверь — значит Фрэй уже не будет участвовать в сумасбродной поисковой операции. Оставалось надеяться, что слова мага не были приступом тупой ярости, и он действительно обратится к Конклаву, а так и Алек не убьется, пытаясь прыгнуть выше головы — всегда пытался, сколько Джейс помнил брата.
Следы от магических пут ярко очерчивали шею, туловище, предплечья. Они заметно саднили, но охотник не предпринимал попыток залечить их руной — боль заставляла чувствовать себя живым и в сознании. Ныло в боку при каждом вздохе, но и с этим Джейс не собирался ничего делать. Всё, что нужно, он уже сотворил. Оставалось надеяться, что хоть в этот раз оттолкнул всех от себя не напрасно. Грудь разрывала тоска, и он знал, что это лишь отголосок эмоций парабатая, тяжелых, слишком неперевариваемых, чтобы проглотить в горле ком и сделать вид, что все в порядке.
Пусть так. Мариз позаботится о Валентине, а также Алеке, Изабель, перепадет даже Магнусу с Клэри. Джейс верил в мудрость матери, а от него только и требовалось, чтобы расследование спевшейся парочки перестало быть тайной. Тот факт, что в детали они не посвятили никого как-то слишком уж красноречиво говорил о доверии, которым, похоже, и не пахло; а это, в свою очередь, наводило на мысли, что последняя выходка Джейса стала катализатором, но не первопричиной. Вейланд гнал к чертям такие размышления, но червячок сомнения уже начал грызть.
Удар. Не в дверь, не лбом о стену (Магнус же велел не портить обстановку!), а кулаком в грудь, чтобы отключиться от состояния Алека, от собственных дурным дум и воспоминаний об скорбном личике Клэри. Мало. Новый удар, на сей раз более сильный. Конклав узнает о планах этих двоих, непременно. И тогда им насильственно навяжут подмогу вместе с подкреплением, а Лайтвуду по ушам не надают за самоволку — не его стезя перечить приказам.
В одном Джейс прочитался — его должны были выдворить, дав хорошего пинка под зад, но вместо этого он стал заложником четырех стен. Было бы в разы удобнее для всех, если бы он просто взял и исчез на неопределенный срок, пока со всем не разберется.
И снова удар. На сей раз даже дыхание выбило и пришлось какое-то время хватать ртом воздух, как рыба, выброшенная на берег.
- Подпись автора