[indent] Конклав - он столько лет пытался доказать всему Сумеречному миру, насколько прогнившим элементом системы он является. Однако, вопреки ожиданиям люди сначала смеялись над его словами, после сомневались, а по итогу и вовсе решили закрыть глаза на все несовершенства власти. Архаичность устоев Сумеречных Охотников никогда не была их сильной стороной, так было с его предками; это коснулось их поколения; так будет и впредь. Лживые, они будут до последнего делать вид, что борются во благо мира в котором правят, однако на самом деле защищают лишь интересы избранной группки лиц. И последние действия Инквизитора лишь убедили его в этом мнении.
[indent] Он знал Имоджен Эрондейл, даже лучше чем хотел. Ее сын по крайней мере не был слепым, четко осознававший всю боль и проблемы их мира, он отдал жизнь во имя своих убеждений. Мать - как и все родители, она не способна была прислушаться к словам сына, зомбированная любовью и величием конклава. Она прожила всю жизнь с белой пеленой на глазах, что рано или поздно станет ее саваном. И сейчас - спустя десятки лет она все также чтит память сына, упуская детали и оставаясь верной лишь тому, что говорят ей свыше. Отправить Джейса в Город Молчания? Просто за то, что в его венах течет его - Валентина кровь? За то, что тот воспитывал мальчишку в годы, которых тот даже не помнит? В этом весь Конклав - все подтверждения их глупой несостоятельности. Они не умеют анализировать, казалось - они разучились думать. Они лишь могут механически соединять между собой части мозаики, не надеяляя создающиеся новые связи никаким адекватным смыслом. Что до Лайтвудов - Мариза сыграла четко, как по нотам. Если она считает, что с годами стала умнее, изменилась - то сейчас Валентин был готов подтвердить грустный и очевидный факт; Мариз Лайтвуд образца 2022 года мало отличалась от той, что в последний момент спасовала перед ответственностью ради собственного сына. В этом она была честнее Имоджен. Этим она пыталась спасти Джейса. И за это - возможно - будет жить.
[indent] Стена заброшенного склада у Ист-Ривер распадется на миллиарды осколков, отворяя взору нефилима задний вход в город молчания. Сотни, тысячи кирпичей старинной кладки, о возврасте этих стен слагали легенды, считая что вопреки словам Благого народа, те были старше их самих. Валентин в это верил слабо лишь от того, что благие не имели цели и возможности врать. Утверждая всем вокруг, что являлись самыми старыми ныне существующими жителями нашего мира. Разумеется, появление нефелина не могло остаться незмеченным, и уже через мгновение в проеме арки мелькнула тень - одного из сумеречных братьев, и лучше бы тот оставался на своем месте.
[indent] — Аграмон, будь так добр, — с приторной наигранной мягкостью Моргенштерн обращается к сопровождавшему его сгустку дыма, именно таким он предстал перед его глазами, как уже через секунду тот словно цепной пес с оглушительным животным ревом срывается с места. Молчание, только звуки борьбы, а после вопль нечеловеческий настолько, что будь у Валентина чувства, по его затылку пронеслась бы дрожь. Пока же все, что ему оставалось это со скучающим видом обернуться, убедившись, что последователи четко держит периметр заброшенного склада не пропустив туда не единой посторонней души. Еще несколько мгновений, и он слышит, как Демон Страха с остервенелым рвением пускается вглубь по каменным коридорам, Валентину же остается лишь ступить на территорию города, разумеется, предварительно поклонившись останкам предков, переступить через изломанное изуродованное тело одного из Братьев и нанести гламур на стену, изображая ту запечатанной для всех посторонних. Он все равно скоро вернется.
[indent] Задний вход в город молчания вел на один из верхних Ярусов, тех самых, где большую часть времени проводили братья в их кельях, так Аграмон получил задание сначала отправиться наверх, перекрыв тем возможность бежать и призвать на помощь, а также отпечатать для будущих Охотников путь на кладбище. Десяток воплей самых разных окропил пространство - мученических невозможных, тройке из них повезло чуть больше и те напоролись на клинок самого Валентина. Одному из них - брату Иллирии - его имя непроизвольно всплыло в мозгу Моргенштерна даже удалось оставить на предплечье нефилима глубокий порез за что тот быстро был впечатан в стену со снесенной головой. Кто-то оказался проворнее, он слышал, как появились дополнительные звуки, голос Александра Лайтвуда, принявшего сигнал бедствия, а значит начался отсчет пары десятков минут, через которые сюда явится целый отряд Нью-Йоркского института.
[indent] «И все равно будет поздно,» — мысль мелькает в голове вовремя, ведь ровно через мгновение и тех братьев поглощает нечеловеческий смертельный ужас. Забавно, но если первые дни сотрудничества с Аграмоном Валентин хотя бы задавался вопросом, что видят они прежде чем гибнут; то сейчас их вопли и гримасы ужаса стали чем-то обыденным. Даже если это гримасы на лицах Безмолвных Братьев. Нет хуже крика сорвавшегося с губ того, кто никогда не говорит...
[indent] Зал Совета ни капли не изменился с момента, как Валентин ступал в него в последний раз более 20 лет назад. Все такой же пустой и холодный и только гигантский черный с белыми прожилками базальтовый стол, окруженный десятком таких же кресел - место принятия важнейших решений Безмолвных братьев, а над ним у стены под звездами Меллертах - Меч Душ, цель его сегодняшнего назначения. Валентин собирался было запрыгнуть на стол, чтобы снять драгоценную ношу, но чья-то сильная рука хватает сзади за кожаный капюшон, раняя на лопатки. Затылок бьется о холодный камень, звон в ушах вызывал бы приступ тошноты, будь он обычным человеком. Привыкшие к темноте глаза различают испещренное шрамами лицо Безмолвного Брата - на вид лет 19-и, один из новобранцев, которого Валентин ранее никогда не видел, в его глазах огонь жажды мести:
[indent] — «Матариель» - раздается в ушах Валентина голос едва сломавшийся, дрожащий, но от того даже более жадный в своей жажде победить. Клинок серафима загорается в руках молодого человека так ярко, что глаза невольно начинает резать от белоснежного света, вот только Моргенштерн уже уворачивается от удара, перекатываясь через правый бок и встает на ноги, извлекая из ножен клинок с именем Галадриеля. Как бы не были против - братья света вынуждены были сразиться защищая своих обладателей, хоть и делали это с неохотой, будто сопротивляясь воле нефилимов. Валентин, привыкший к подобным выходкам клинков, управлялся с ними куда проворнее, чего не скажешь о безмолвном брате. И в последний момент его высушенное жилистое тело в темной рясе оказывается прибитым к столу советов, а горло рассекает голубокий разрез, черная кровь сочится омывая как самого Валентина, так и окрапляя пространство. Последние мгновения, и Брат испускает последний вздох больше похожий на бульканье от собственной крови. Валентин скидывает тело под ноги, забирается на стол и снимает Меллертах, в мгновение оледеневший в его руках.
[indent] Последняя остановка. Несколькими этажами вниз, минуя погребальные камеры сумеречных охотников до нижних яросов, где всегда держали самых отъявленных противников Конклава. И сейчас здесь, где должны держать самых злостных нарушителей и убийц в полной темноте сидел его воспитанник, его... сын - прикованный цепями, без еды, воды, уже несколько дней. Только потому, что Инквизитор посчитала его виновным, предположила, что он верен своему отцу, человеку, что сделал его воином. Борцом.
[indent] — Поди прочь, — шипит Валентин Аграмону, что и здесь нашел для себя жертву, тело одного из братьев, то ли посчитавшего, что Джейс опасен, то ли стремившегося его спасти - этого мы уже не узнаем, лежало в посмертной окоченелости буквально в паре десятков сантиметров от камеры Вейланда. — Найди нам запасной выход, — приказывает Моргенштерн демону, который нехотя удаляется вглубь по коридорам, в поисках отступных.
[indent] В руках Валентина загорается "Галадриель", позволяя тому увидеть наконец глаза сына, припечатанного к стене камеры, сидящего на цепи, словно собаки, дышащего тяжело, не отводящего взгляда от тела убитого Безмолвного брата. Меч Душ уже занял свое место в ножнах Валентина, так что все козыри нефилим решил не вскрывать сразу. Если Джейс будем умен, то сможет даже освободиться этой ночью:
[indent] — Ты все еще веришь в Конклав, сын мой? Так, значит, он обходится с самыми верными своими бойцами? Сажает на цель словно диких зверей и отправляет под Меч Душ? Я предупреждал тебя...
Комментарии:
- Джейс сидит в камере Города Молчания уже почти неделю за то, что Инквизитор посчитала его сообщником Валентина;
- Он знает, что Лайтвуды (Иззи и Алек) не могут пойти против конлава и вытащить его, но знает, что те пытались держать с ним связь через дружественных безмолвных братьев;
- Джейс не видел, как именно умер Безмолвный брат перед ним, но слышал все крики;
- Джейс не видит меч душ;
- Задача Джейса вытянуть из отца его планы.
[nick]Valentine Morgenstern[/nick][status]чистота крови[/status][icon]https://64.media.tumblr.com/ac1140e5a77fad653d89d7ce6a9b9093/c47b53b48da442b0-4e/s540x810/0691a9266398d4d69520905644fa5d6253008c0e.gifv[/icon][lz]Я - <b><a href="https://shadowhunters.fandom.com/ru/wiki/Валентин_Моргенштерн">Валентин Моргенштерн</a></b>. Мне <b style="color:#420d0c">39 лет</b> и я <b style="color:#420d0c">нефилим</b>, убеждённый в несостоятельности Конклава, которого долгие годы все считали мертвым.[/lz]
